Господь Усталость не оставит,
Отвергнутость не оттолкнет,
Гордыню трепетать заставит,
Со Слабости отвалит гнет.
О смертный! Если страх имеешь,
Себе ты славу не ищи,
Лишь под луной ты вместе с нею,
Потом — как камень из пращи.
К Всевышнему — народы мира! —
Великих, и не очень, стран:
Языческих долой кумиров,
Курить им хватит фимиам.
О Господи! Тебя я славлю!
Один ли, при большой толпе,
Хочу, надеюсь — не оставлю
Твой образ даже в тесноте.
Прощенным быть Тобой мечтаю,
Желаю, и на том стою;
И пусть я завтра — персть земная,
Сегодня — о Тебе пою.
* * *
Только в ночь открыты двери,
Все слышней тревоги гул.
Я когда-то тоже верил —
Многого достичь смогу:
Небосвод прожгу кометой,
Не потухну, как свеча,
И мне памятник за это
Выдолбят из кирпича.
Юность, как ты ошибалась,
Поднимая ввысь валы.
Крошка малая осталась
От обещанной горы.
* * *
У апельсина с толстой коркой,
Есть мякоть нежная внутри...
Я помотаюсь по задворкам
Еще лет пять, а может — три.
А может — год. А может — месяц.
А может — день. А может — час.
А может, как поблекший месяц
Зароюсь в облаках сейчас.
* * *
Неба голубые своды,
Гребень дальнего леска.
Где вы, молодые годы? —
Словно в воду горсть песка.
Был силен, самоуверен,
Думал: все разворочу.
Молодые годы, где вы?
Я на вас взглянуть хочу.
Непогодит, непогодит,
Дождь и дождь, и завтра дождь.
Молодое сердце вроде бы —
Сил ушедших не вернешь.
* * *
Солнце за серой шторой,
Красок окончен парад,
Ветер — сердитый дворник.
Белым мухам пора.
С веток срываются капли —
Старая это строка,
Против течения катит
Волны свои река.
Радости луч зашторен,
Ноги у самой воды —
Бреду по песку речному
И тут же сметает следы
* * *
Кто-то мне дует в уши:
«Ждет нас конец один —
Стихия планету разрушит,
Лунный ландшафт-господин
Царствовать будет веками
На разоренной земле:
Только разрушенный камень,
Только простор золе.
Черные-черные ветры —
Там, где шумели леса...»
Но все равно я верю
Радуге в небесах.
* * *
Зачем утверждаешь, искренность:
Все одиноки до дна,
Даже в толпе многочисленной
Душа остается одна,
Как на высокой вершине,
Как на морском дне;
Ежели не застынешь
Утопишь себя в вине.
Не верю я в это пророчество
Как нейдущим часам.
Лишь тот в плену одиночества,
Кто этого ищет сам.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
За первые 4 - 5. В первом правда не очень согласен со смыслом, но тронуло. Спаси Бог! Комментарий автора: Виктор, благодарю за то, что заглянули на мою страничку.
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.